- День 2. Бейрут
- Бейрут. Знакомство
Субботу мы начали с поиска мемориала после взрыва 4 августа 2020 года. Я признаюсь, мало помню про этот взрыв, потому что тогда была захвачена совсем другими новостями.
Если вы, как и я, пропустили этот момент, то история выглядит так (взято у моего знакомого из фб):
По всей видимости взрыв, который сильно изменит образ «Парижа Востока» произошёл из-за цепочки обычного раздолбайства. Вот, что пишут в каналах. Пруфов нет, но все похоже на правду. 108 человек погибло. Бедные семьи. Бедный Бейрут.
Раздолбай Игорь Гречушкин из Хабаровска, живущий на Кипре, в 2014 году решил на своём корабле Rhosus перевезти из Грузии в Африку 2750 тонн аммиачной селитры. Корабль у раздолбая был в раздолбайском состоянии и сломался, поэтому ему пришлось причалить в Бейруте для ремонта. Раздолбай задолжал кредиторам кучу денег, поэтому корабль арестовали власти Ливана и конфисковали груз. Кредиторы были раздолбаями, они не захотели заморачиваться с конфискованной селитрой, и положили на неё болт. Власти Ливана тоже были раздолбаями, они сгрузили селитру на склад в порту, и положили на неё не только болт, а ещё кучу разного барахла, среди которого был груз петард. Селитра лежала на складе шесть лет, пока склад у раздолбаев не проржавел, ему видимо требовался ремонт и раздолбаи вызвали сварщиков. Сварщики тоже были раздолбаями, они начали сварочные работы и не позаботились о безопасности. Петарды загорелись и разлетелись по складу, весь раздолбайский склад загорелся, а потом взорвались 2750 тонн раздолбайской селитры и разнесло половину Бейрута.
Сама территория порта закрыта и охраняется. Интересно, что не со всех ракурсов можно фотографировать. Одно фото меня попросили удалить, но уже через 100 метров фотографировать можно. На подступах к порту уже есть много разрушенных зданий, и воображение живо представляет волну взрыва.
Здесь несколько объектов и железная 25-метровая статуя «Жест», сделанная из необработанных обломков, оставшихся после взрыва (автор Надим Карам).
Словив на трассе маршрутку, мы доверились её маршруту, и она привезла нас ровно к археологическому музею.
Если бы у меня была возможность отправлять в Бейрут политологов первокурсников или даже просто одиннадтиклассников, я бы отправляла всех в этот музей. Исторические музеи обычно не пробуждают энтузиазм внутри, они нагромождают информацией, из-под которой хочется поскорее выйти на свежий воздух. В Бейруте немного иначе.
Да, это археологический музей, где нет интерактива, как, например, в Париже в музее науки Ла Вилетт. Однако выверенность экспозиции на каждом этаже бросается в глаза мгновенно. Жемчужчина музея – это второй этаж, где расположены все периоды истории от пре-истории до Османской империи. Посетитель просто переходит от одного зала в другой, и у него вся история постепенно распутывается в голове, потому что есть ощущение центрированности — вот я в месте, где писалась вся история от Древнего Египета, Древней Греции до французского мандата.
Касания прошлого, которые можно заметить, гуляя по городу, в виде отметин периодов Османской империи или франузского мандата — это очень малая часть по сравнению с тем, что было. Даже последствия византийского периода и арабских завоеваний – это всё равно небольшой узелок в огромной истории Ливана. И от этого внутри меня музея возникает ощущени моря — одна волна сменится другой, это всё волны истории.
Основатель музея Морис Чехаб приложил много усилий, чтобы сохранить всю коллекцию во времена гражданской войны 1975-1990 гг., когда музей превратился в бункер и использовался под казармы. То, что Морис смог сохранить в подвалах под мешками с песками, уцелело, а коллекции, вывезенные в соседний город Библос, были украдены.
И, к сожалению, под некотороми экспонатами есть надписи, что оригиналы хранятся по-прежнему в Лувре или других музеях.
***
Тема существования империи и взаимоотношения колонии и метрополии – это отдельный разговор. Колонии часто получают импульс к прогрессу, развитию технологий, строительству, но после окончания отношений наступает непростое время. И то, что сейчас происходит с Бейрутом — это именно осколки французского влияния, которые ливанцы тщательно перебирают, чтобы не пораниться.
Я этот текст пишу в Библосе, где свет в городе выключается на 1 минуту каждые 15 минут. И на эту минуту я в кромешной тьме с подсвеченным лицом от экрана ноутбука. Будто вся история Бейрута – это короткие периоды темноты вперемежку со светом.
***
После музея мы снова сели в маршрутке и поехали к торгову центру АBC. В феврале я была в Dubai Mall и представляю, что такое центр, где можно провести день. Но ABC поразил меня гармоничным сочетанием зелёной зоны и магазинов с фуд-кортами. В каком-то блоге я читала, то в Бейруте нет общественных пространств, но это не так. В Бейруте природа проникает к человеку через балкончики, покрытые зеленью, лозы виноградов, вьющиеся по крышам домов и через такие торговые центры.
***
Вечером вышли к другой набережной, встретили закат у Голубиных скал, полюбовались бегунами (набережные в каждом городе в чём-то схожи) и прошлись немного по студенческому квартала с Американским университетом.
Ниже несколько фотографий с тёплым фильтром, и он не столько отдаляет от реальности, сколько приближает. Песочно-бежево-солнечное послевкусие было у каждого дня.
Позже мы наконец-то встретились с хозяином Ферхтом, который отправалялся на рейв-вечеринку. Забавное совпадение, что он был учителем математики в Teach for Lebanon и первый получил образование в своей семье. Ферхт рассказал немного про свой район, и про радикальных христиан, который устраивают потасовки.
— Эмм..Радикальным?
— Ну да. А вы думали, что есть только радикальные мусульмане?
Мы посмеялись. Очень хороший штришок в мою картину миру.
26.08.2023
No Comments